Отгремели фанфары XIII Вампиловского фестиваля (9-16 сентября 2021), и его Режиссерской лаборатории. Но ее ярчайший участник оставил нам свои записки об этом бесценном опыте, и мы с радостью ими делимся.
Пироги с котятами
Поездка в Иркутск с самого начала выглядела как авантюра.
В последнее время, большинство моих телодвижений выглядят именно так.
Ну, начнем с того, что в начале сентября я начал работу в Волгограде над нежно любимыми мной "Шлюхами" Валерия Шергина, о которых мечтал последние пару лет. И вот оно, наконец! Свершилось! Нашелся театр, не испугавшийся этой пьесы! Ура!!!
Но есть одна загвоздка. Уже 7-го сентября нужно лететь в Иркутск, чтобы вернуться через десять дней, 17-го вечером.
Вы скажете, ну в чем проблема? В Волгограде начнёшь, разберёшь пьесу немного, потом отработаешь лабу (Режиссерскую лабораторию. - Прим. ред.), и вернёшься, спокойно доделывать спектакль... Да, всё бы ничего, вот только премьера "Шлюх" назначена на 28 сентября! В связи с этим возникает вопрос: "Как всё успеть и не натворить х....?"
Вот такие пироги с котятами, как выразился бы Дима Момот.
В общем. Лететь в Иркутск было очень спорным решением. Потому что по-факту, выходила некоторая спекуляция творчеством и халтура, ведь полноценно поработать не выйдет ни там, ни там.
Всё верно. Но я решил рискнуть. Проверить так сказать границы собственных возможностей и пределы сил. Люблю я, знаете ли, доказывать себе, что могу больше, чем кажется. Оправдывало меня во многом то, что именно причины творческого характера соблазняли меня. А это, как ни крути - лучшая индульгенция.
Пьесой Дмитрия Богославского "13 первых правил баскетбола сформулированные Джеймсом Нейсмитом" я заболел с лёгкой руки Стаса Жиркова. Кто не в курсе, это такой украинский режиссёр. Его спектакль "Вона його любила..." по пьесе А. Иванова "Сучилища", который я увидел в одесском украинском театре, вынес меня вперёд ногами без шансов на восстановление.
Я смотрел этот спектакль, будучи в Одессе на постановке три раза. Сказать, что я был в восторге и шоке - не сказать ничего!
До сих пор вспоминаю "Вона його любила..." как одно из наиболее мощных впечатлений театра за всю мою творческую жизнь.
С тех пор я стал следить за фейсбуком Стаса, читать его посты, и так далее. Однажды я прочел, что он ставит "13 правил баскетбола, сформулированные Джеймсом Нейсмитом", и его характеристику: "пьеса о невозможной, убивающей всепоглощающей любви", и, естественно, заинтересовался.
Богославского (автор пьесы - прим. ред.) до "13 правил" я не читал. Видел несколько раз "Любовь людей" в разных интерпретациях, и пьеса мне категорически не нравилась.
Я, в принципе, с большим трудом воспринимаю "темную" изнанку жизни в театре. Не то, чтобы я ханжа, но когда кого-то расчленяют, насилуют, если персонажи блюют и бухают, избивают других до кровавых соплей, я чувствую себя неловко.
У меня нет понимания, зачем зрителя размазывать по сцене, уничтожать и шокировать, демонстрацией низменного существования... Ну да, психотерапия, ну да катарсис... Но я верю в несколько другие постулаты.
Правду, понимание, любовь, честь и достоинство...
В общем, навскидку, Богославский с его жестью и кормлением свиней человеческим мясом - не мой драматург. Нафиг-нафиг...
Фото Антона Зимина
Но я привык, что всегда есть другая сторона...
Часть II
Как говорится, "такое"...
Всегда есть то, чего ты можешь не замечать или быть предвзятым. Поэтому стараюсь не ставить крестов, и не делать окончательных выводов.
И вот, Жирков с восторгом пишет о "13 правилах". Находясь под глубоким впечатлением от харизмы художника, я отправляюсь читать пьесу.
Первое впечатление - странное. Опять жесть, убийства и самоубийства. Сцена с тортом абсолютно бытовая, утяжеляющая действие. Мат, аборты и импотенция, всякого рода сексуальные разгоны и физиология. Много физиологии.
Кроме того, постоянно вклинивается счёт баскетбольного матча и формулируются правила игры в баскетбол, на первый взгляд, весьма пунктирно связанные с сюжетом...
То есть сложная, и несколько умозрительная конструкция, которую совершенно не понятно, как реализовывать. Опять же, вся эта жестокость и насилие... Ну, как говорится, "такое"...
Но что-то же Жирков в ней разглядел!? Я стал перечитывать заново.
При втором прочтении, я заметил некоторые детали, упущенные на "первом свидании". Во-первых, сцены со смешанным таймлайном. В определенный момент сюжет откатывается к исходному событию, которое изначально зритель не видит, и не понимает причин действий героев.
Сюжет разворачивается как детектив, постепенно открывая нам детали взаимоотношений персонажей. Почти, как в "После Магритта" у Стоппарда. То, что вначале кажется абсурдом и странностью, по ходу пьесы абсолютно железобетонно оправдывается. В финале все становится понятно, и все кусочки пазла встают на места.
Во-вторых, чрезмерная жестокость героев оказывается маской. Да, жутковатой и безжалостной. Но маской, скрывающей непреодолимое желание любить. Любовь, которую герои не могут реализовать, становится ядом, и отравляет их, буквально до костей.
В третьих, баскетбольный счёт оказывается фантасмагорическим и динамичным приёмом, который даёт ключи к решению каждой сцены, вплоть до использования музыкальных фрагментов...
В четвёртых, - женские образы. Очень непростые, многоуровневые, как матрёшки из смыслов и мотиваций. Если причины поступков мужчин более или менее лежат на поверхности, то женщины настолько многогранны, что их попросту невозможно игнорировать. А моя слабость к сильным женщинам известна абсолютно всем, кто со мной знаком.
Кроме того, игровая структура лежащая в основе "13 правил" соблазнительно поблескивала возможностями для реализации идей игрового театра. Мих Мих Буткевич, многозначительно подмигивал мне между строк, и проигнорировать его намёки я не мог.
В общем, чем больше я вчитывался, тем больше мне нравилось.
Быть может, кто-то скажет, что это эффект накопления ожиданий. Когда ты начинаешь видеть под влиянием авторитета то, чего не самом деле нет. Классическое "А король-то, голый!".
Но при всей моей нынешней предвзятости к этому тексту, могу сказать, что пьеса, скорее, совершила обратное действие. Когда весь внешний, неприглядный фасад оказывается лишь формой для передачи очень трогательного и хрупкого содержания. Как в "Пьяных" и "Июле" у Вырыпаева. Как в "На дне" у Горького. Как в "Отверженных" Гюго... Таких примеров масса. И если ты ханжа и сноб, и предвзят изначально, то оказываешься в моральной ловушке. Раз за разом, ты клонируешь один и тот же смысл, постепенно деля искусство на "правильное" и "неправильное". А дальше закономерный итог любого цивилизационнго тупика: стагнация, дерградация, оторванность от реальности и примитивизм.
Можно не надо?)
Я читал "13 правил", и заново учился понимать, сопереживать, чувствовать то, что кажется изначально неприемлемым.
Со временем, я перестал видеть в этом тексте ненависть и предательство, а остались только любовь и психотерапия. Догадываетесь, наверное, что пьеса превратилась в своего рода навязчивую идею?
Мне грезилось активное действие, высокие прыжки, изобретение новой игры с человеческими чувствами, падающими в кольца душ героев…
Надо ставить. Как минимум, чтобы проверить свои догадки и идеи...
Часть III
Литовский балет не для слабаков!
Я отправлял заявку на лабораторию в Иркутске в совершенно штатном режиме. Таких заявок-экспликаций я пишу в год по десятку штук. Рассылаю по разным конкурсам, и жду, как старик, что принесет ему невод. В итоге, мне написали из театра, что моя заявка одобрена, и можно планировать поездку в Сибирь.
Предварительно надо было выбрать артистов на роли, а это всегда большая проблема. Ведь по сути, ты вынужден ориентироваться только на фото с сайта театра, а они далеко не всегда соответствуют действительности. Здесь же, по итогу, фото максимально оказались оторванными от реальности.
Изначально, я выбрал артистов, ориентируясь на свой план режиссерского решения.
Надо было ридумать, как делать игру в баскетбол без баскетбола. Потому что, ну, камон, иллюстрировать текст - это для слабаков.
Надо было придумать, как делать игру в баскетбол без баскетбола. Потому что, ну, камон, иллюстрировать текст - это для слабаков.
Я хотел делать эскиз в жанре "литовского балета", как когда-то метко выразился о моей режиссуре, Дима Кривощапов. То есть - голый человек на голой сцене, образные пластические решения, прыжки, вращения, - вот это вот всё.
Следовательно, мне нужны были молодые тренированные, поджарые волки. Собственно, именно таких я и постарался выбрать.
Слава Александрова напомнила мне по фото молодую Апексимову: циничную, немного надменную женщину. Красивая и жёсткая. Именно такой, по идее, должна быть Инга - врач акушер, мстительная и разочарованная в мужчинах.
Даша казалась идеальной Валерией: надломленной, немного истеричной, разрушенной молодой женщиной, в которой много нежности, при этом абсолютно невостребованной никем. Задыхающейся от одиночества после потери ребенка.
Костя Агеев - по фотографиям производил впечатление абсолютного рубахи-парня, распахнутого, улыбчивого и веселого. При этом очень "мужчинского мужчины". А Владимир, персонаж пьесы, очень дорожит своей мужественностью. Владимир добр и его характеристика, как "недалёкого физрука", типажно подходит Косте.
С Игорем, героем пьесы, было сложнее. Изначально я просил на эту роль артиста Колю Стрельченко, парня с тонкими чертами лица, аристократичного, породистого "красавчика", как противоположность Косте Агееву. Но мне сказали, что его уже заняли и предложили подумать о замене.
Тогда я выбрал Серёжу, внешне полную противоположность Косте, но с умным и цепким взглядом, выдающем в артисте интеллектуала и глубокого человека.
Однако, уже буквально перед отъездом, у меня забрали Серёжу, и неожиданно вернули Колю, от которого я уже успел внутренне отказаться.
Кроме того, Даша, узнав о том, что я собираюсь физически очень активно нагружать исполнителей, вынуждена была отказаться от работы в эскизе, по состоянию здоровья.
Вместо Даши, мне предложили поработать с Алёной Бочкарёвой, которая по фото не показалась мне подходящей для роли Валерии... Ну, как не подходящей... Просто той хрупкости и страсти, которая есть в героине на фото Алёны я не заметил. О, друзья, "Я никогда так не ошибался..." (с) Хоббит.
Но с другой стороны, я всегда считал, что нет артистов, которые не подходят на роли. Есть ленивые режиссеры. Поэтому я согласился на Алёну, думая, что справлюсь с мутацией этой милой девчушки в истеричную мегеру.
А ещё, прочитав биографию актрисы, я увидел, что она работала в театре Брянской драмы, с которым связана моя личная драма. "Подруга по брянскому несчастью!", - подумал я, и окончательно зафиксировал свой выбор.
Итак, Коля, Слава, Костя и Алёна. Как выяснится в последствии - почти все мои резоны в выборе артистов оказались ошибочными.
Но прежде, чем лететь в неизвестность надо было попытаться подстелить себе соломки. Я предложил артистам прочесть пьесу, и попросил написать пару слов о впечатлениях. И вот тут-то и началось.
Татьяна, организатор лаборатории, аккуратно предупреждала меня, что современная драматургия не очень воспринимается артистами иркутской драмы. Что артисты скептически смотрят на всю эту... скажем так, новацию. Поэтому могут быть сложности в восприятии материала.
Часть IV
Команда мечты...
Я терпеливо ждал, что мне скажут артисты. Костя, вообще, проигнорировал мою просьбу. Коля коротко и жёстко написал: "Пьеса меня не трогает, зачем это играть я не понимаю. Это не мой материал." Даша - порадовала. Она написала мне письмо от руки на трёх страницах, и прислала фото в фейсбуке. Ее впечатления сводились к тому, что пьеса ей не нравится, кажется грязной и злой, и, быть может, режиссер придумает, как это ставить, но впечатления, в целом, негативные.
Наконец, Слава написала, что пьеса ей тоже "не зашла". И, хотя, там есть интересные куски, но общий тон бытовой низменной интриги, завязанной на измене и вранье, ей кажется не очень привлекательным.
Алёна, под стать Косте, сохранила дипломатичное молчание.
Отличная перспективка: ехать на постановку к артистам, которым не нравится новая драма, в целом, и твоя пьеса, в частности... Я ходил по Волгограду и сокрушался, что не хочу делать то, что артистам не интересно...
Когда мы прилетели в Иркутск, город встретил нас настороженным, туманным утром. Все режиссеры пребывали в состоянии веселой взвинченности. И, добираясь до театра, мы знакомились, упражнялись в остроумии, и явно немного нервничали. По крайней мере я - точно. Иркутский драматический театр известен тем, что там почти не идёт современная драматургия, а спектакли, скорее, тяготеют к классическим прочтениям и по форме, и по содержанию.
Поэтому лаборатория молодой режиссуры с участниками, известными своими экспериментами в исследовании разных театральных приёмов, выглядела как... ну, нечто весьма экзотическое.
Благо компания режиссеров подобралась очень душевная...
Андрей Шляпин, давний заочный знакомый, коренной иркутянин, по-отечески опекающий всех нас, выступавший и гидом, и трогательным наставником, вечно внимательным к каждому человеку в его окружении.
Ироничный и импозантный Витя Стрельченко, нон-стоп подкалывающий всех и вся. Кудряшовец, страстный, и безумно внимательный к деталям. Работающий над эскизом каждую минуту, когда я его видел: за завтраком, в коридорах театра, в лифте гостиницы.
Коля Берман, или как его прозвали артисты театра "Зачарованный мальчик", театровед, ставший режиссером, покоривший всех поголовно своей непосредственностью, открытостью и какой-то почти детской наивностью. Простотой и прямотой.
Женя Закиров, умный, немного погруженный в себя, молодой парень, ставящий "Папу" Зеллера. Интеллигентный, спокойный и деликатный просто до кончиков ногтей.
В общем, команда мечты для выживания во время апокалипсиса. :)
За всё время лабы, мы не так много общались, всё репетировали, времени особо не было. Зато последние полтора дня, когда эскизы были уже "отстреляны", мы были вместе, в тесном общении, и тут стало очевидно, насколько все коллеги оказались приятными и интересными людьми, при близком рассмотрении. Это тем более подкупало, потому что сводило на нет вечный дух нездорового режиссерского соперничества, которое конечно не выражается внешне, вербально, интеллигентными людьми, но напряжение чувствуется, и, частенько, может подпортить ощущения от работы.
Здесь мы провели время в абсолютном кайфе друг от друга и признания в любви режиссера к режиссеру были в итоге, как мне показалось, абсолютно искренними.
Но вернемся к моим баранам.
Режиссеров отлично встретили, вкусно накормили, поселили в гостиницу, обеспечили трехразовым питанием, раздали каждому помрежей, познакомили с цехами. Всё это было сделано быстро, профессионально и эффективно. Как отлаженный механизм. Это порадовало.
Моим помрежем назначили Дашу. (К слову, помрежей Даш оказалось аж трое. Я даже подумал, что по этому принципу их отбирают). Даша на самом деле не помреж, а специально обученный человек занимающийся авторскими правами для тетара, но в связи с производственной необходимостью, партия сказала "надо" и комсомол в Дашином лице ответил: "Есть!".
Часть V
Даша, кстати, для первого раза справилась с новыми обязанностями идеально. И была человеком постоянно поддерживающим и опекающим меня внимательно и трогательно. Благодарность моя не имела границ.
Потом нам вручили распечатанное расписание, которое было озаглавлено как: «График работы режиков". Режиком меня не называли со времён Луганска. И это было так мило)))
Был забавный эпизод, когда нас привели знакомиться с главным художником, монументальным Александром. Режиссеры обговаривали: кому, что надо для эскизов. Когда речь дошла до меня, я сказал, что, как и заявлял, мне ничего не надо…
А потом мне пришла мысль, что неплохо было бы обозначить на сцене баскетбольное поле, и, спустя паузу в пару секунд, я выдал: «Кроме… Рулона малярного скотча!»
В этот момент на меня обратила взгляд Ольга, одна из организаторов. Этот взгляд был достоин греческих мифов. Если бы она обладала силами супермена, во мне бы зияли две аккуратные, прожжённые дырки.
Весь ее вид говорил: «Так и знала, что это режиссерское «ничего» обернется в итоге – «мне нужен весь мир и пара коньков в придачу». Блин.»
Вот такие мы, режиссеры, тридцать два несчастья.)
Потом была пресс-конференция, где директор Драмтеатра тактично предупредил режиссеров о том, что в театре есть свои правила и традиции, и что стоит постараться намотать это на ус. В свою очередь, отвечая на вопросы прессы о лабе, о пьесах, сами постановщики старались отвечать иронично, и немного загадочно. Прессе вроде понравилось.
Нас познакомили с группой фотохудожников, которые должны будут приходить на наши репетиции и каждый день фиксировать то, что мы там делаем...
Это было необычно, но очень радостно, потому что фото с репетиций — это всегда замечательный контент, которым кстати мало кто заморачивается в театре. Бывает, что приглашают одного художника на премьеру или прогон, а тут... Целых четыре разных фотографа... Роскошество.
Спросили, кто из режиссеров не против, чтобы к нему на репетиции приходили посторонние люди. Естественно, я тут же объявил свои репетиции "проходным двором" для всех желающих. Люблю знаете ли, публичность и внимание.
Тогда же директор попросил, чтобы у меня на репетициях сидела Маша, студентка режиссерского курса местного вуза. Якобы ей это надо. Ну, мне-то что? Welcome.
Но и это оказался не последний "вольнослушатель". Уже потом в репетиционный зал завтруппой привела Серёжу, молодого артиста, который только недавно появился в театре с просьбой "что-то придумать". Я согласился.
Но вернёмся к режиссерам. "Героев фронта" представили труппе. Витя и Андрей были знакомы людям театра, потому что Андрей местный, а Витя ставил в этих краях. Тем не менее, когда называлась фамилия режиссера, артисты встречали каждого приветственными воплями. И вот здесь произошел первый эпизод, который меня поставил в тупик.
Понятно, что, приветствуя каждого "режика" за него кричали в основном артисты, занятые в конкретном эскизе.
Понятно, что больше всего аплодисментов досталось Андрею и Вите. А в конце, когда назвали мою фамилию, кричало не так много людей, но больше всех - одна девушка. На тот момент я вообще не понимал почему она так сильно "топит" за меня. Рыжая копна вьющихся волос, дикая и агрессивная красота, черти в глазах... Я смотрел и не понимал кто это. Такой актрисы у меня в эскизе не было. То есть я не выбирал ее, точно!
Каково же было моё удивление, когда выяснилось, что это - Алена Бочкарёва, которую по фото я воспринимал совершенно иначе. Даже когда она пришла на читку, я мысленно задавался вопросом, что тут делает эта девочка и где актриса которая должна быть?
Слава тоже оказалась совсем не такой как на фото. Она совсем не производила впечатления "железной леди" скорее напомнила нежную и теплую маму, которая и сказку прочитает и одеяло подоткнет.
Часть VI
В ком я не ошибся, так это в Коле и Косте. Они оказались ровно такими, как я и представлял и, вроде бы, идеально подходящими для своих ролей. Разве что Костя оказался повыше ростом, а Коля чуть более худощавым, чем я думал.
Я начал с того, что опять спросил их о пьесе. Ответ был разочаровывающим. Ребята довольно честно высказались, что пьеса им кажется примитивной, бытовой, очень низменной и грязной. А баскетбол там, вообще, непонятно, зачем? Коля вообще сказал, что все ремарки с баскетбольными отсылками, пропускал, даже не читая.
Кстати, тогда я спросил у Коли: "Не хочет ли он отказаться от работы в эскизе?"На что он ответил, что в театре нет понятия "нравится-не нравится". Театр - это производство, и его работа репетировать, раз уж надо.
Мне мгновенно сделалось грустно.
Пришлось "расчехлить свой "Фендер" и начать задвигать мои программные речи о свободе, о творчестве, хотении и искренности. Бог есть Любовь, все дела... Артисты слушали, но знакомого блеска в глазах, который обычно возникает, когда я фонтанирую на эту тему, я не заметил...
Не то чтобы я разочаровался. Нет.
Но внутренне приготовился к тому, что эскиз будет нужен и интересен мне одному. Ну что же. Let it be, как говорится. В конце концов, я прилетел не спектакль выпускать, а проверить свои идеи с правом на ошибку в сложном и провокационном материале. Чего ты ждал, Саша?
Ты это делаешь для себя. Вот и кайфуй, раз тебе оно надо.
И если этот материал интересен только тебе, так сделай из этого шоу, в первую очередь, чтобы порадовать себя. А возможный спектакль... Да ну и ... с ним. Будет повод вернуться к материалу с теми, кому он станет по-настоящему дорог.
Кстати, со "Шлюхами" произошло нечто подобное. Те, кто читал эту пьесу из близких, отзывались о ней, как о ерунде: ничего особенного, бытовая история о гламурной жизни. Я же видел в ней глубину и важность... Ладно, это тема для другой лекции. Так вот.
Поговорив с артистами, я почувствовал, что ловить мне с Богославским тут особо нечего.
К чести сказать, ребята отнеслись с большим уважением к тому, что я говорил, как нормальные, дисциплинированные артисты.
- Работаем?
- Работаем. Я сделаю так как вы хотите.
У меня начало дёргаться веко.
Единственным человеком, которому понравилась пьеса была огненная Алена. Она отметила динамику, быстроту сцен, стремительные события и постепенно открывающиеся обстоятельства. Мне показалось, что в ней можно найти союзника. Потом выяснилось, что показалось. :)
Мы пообсуждали, немного почитали текст и разошлись. Артисты - составив своё мнение обо мне, я - со своими печальными мыслями.
Ночью я не терял времени, подбирал музыку, рисовал мизансцены, хотел быть во всеоружии.
Следующий день я начал с разминки, чтобы разогреть ребят и подготовить их к моим танцевальным странностям. Коля страдал. Вчера у него был день рождения и физические нагрузки давались ему мягко говоря с трудом. Остальные держались молодцами, стало видно, что артисты в отличной физической форме и, в общем-то, могут всё, что я там себе напланировал. Слава была немного медленнее других, но я не торопил, и видел, что потенциально всё она сможет и сделает, надо только немного потерпеть.
Тут надо оговориться, что сначала я хотел поставить в эскизе всю пьесу. Благо времени для этого предостаточно, почти шесть репетиционных дней. Но потом Татьяна, организатор, сказала, что есть регламент, и больше 50 минут делать не надо. Тогда я решил не заморачиваться, заявить приём, и примерно в середине закольцевать всё в условный, промежуточный финал. Тем более, что если эскиз не получится, мне бы хотелось вернуться к этому материалу, а возвращаться к тому, что ты закончил, мне лично по своей внутренней природе - очень сложно.
Часть VII
Мы начали репетировать и придумывать. Большую часть сценических образов и мизансцен я приготовил заранее. Подписал в пьесе подробно, с "картинками и зарисовками." Поэтому уже в первый день мы с ребятами разобрали примерно половину всего будущего эскиза. Я говорил, объяснял, мы танцевали, прыгали, кружились... Это вообще моя стихия
Мне очень легко репетировалось.
Может быть потому, что после первого дня я снял с себя какую-либо ответственность, внутренне постарался расслабиться, и не ждать ничего особенного от этой работы.
Даже больше. Мне не хотелось привязываться ни к этому материалу, ни к этим артистам. Чтобы потом не отрывать от себя с мясом этот будущий спектакль, который наверняка тут никому не нужен. Слишком больно будет.
Вот так. Все мы если нас ранят пытаемся закрыться, защититься... Я не исключение.
Но работа, репетиции... Это такая воронка, пылесос, черная дыра, засасывает и не отпускает. У меня не получается репетировать равнодушно, с холодным носом, даже если я очень стараюсь. Чем больше мы репетировали, чем красивее становилось то, что делали на площадке ребята, тем больше меня "пришивало намертво" к тому действу, которое у нас получалось.
Мы собрали эскиз целиком за два дня. Остальное время занимались уточнениями, чистили, что-то обсуждали, оправдывали... С каждым днём я чувствовал: работа всё больше увлекает меня, а в некоторые моменты сердце то заходится, то замирает от красоты, которая творилась в пространстве учебной сцены.
Чем дальше мы двигались, чем больше репетировали, тем сильнее артисты расслаблялись, и начинали разговаривать, выражать своё мнение, светиться изнутри... Это на самом деле, совершенное волшебство. То как происходит эта метаморфоза, как человек переключается от отторжения, закрытости и настороженности к безоговорочному принятию и любви...
Отследить этот переход довольно сложно, даже сами участники процесса не всегда могут понять, как это произошло.
Просто в одно прекрасное утро Коля пришел на репетицию и, как Архимед, с какой-то почти детской улыбкой, сказал: "Я понял, что вы хотите сделать! И мне нравится!"
Позже и Алена, например, сказала, что по первому общению я показался ей надменным и самоуверенным. Что ее жутко "бомбило" от вашего покорного слуги, и даже была мысль слиться с этой работы по-тихому.
Тем ценнее было абсолютное погружение в материал и режиссера на дальнейшем этапе, и то, как она играла - удивительно и прекрасно. Но об этом чуть ниже.
В общем, мы все сами не успели понять, в какой момент я перестал относиться к этому эскизу, как к обреченному на казнь, а артисты полюбили мой "литовский балет". Увидели в пьесе что-то важное для себя.
Каждое утро мы начинали с разминки. Танцевали, прыгали, - но это уже почти традиция для всех моих постановок. Потом повторяли то, что придумали вчера, и делали новое. Артисты делали всё легко и непринужденно, трюки, акробатику, танцы... Я впервые за последние десять лет увидел, как Костя выполняет ПРАВИЛЬНЫЙ кувырок, плавно и легко. Как учили меня. Это было почти как чудо. Потому что где бы я не ставил, после переезда в Москву, для артистов это оказывалось невыполнимой задачей и биномом Ньютона.
В один прекрасный день я почувствовал дискомфорт и боли в спине и бедре. Вот не было печали!
У меня периодически бывает воспаление нерва в пояснице, стоит вспотеть разгорячиться, получить лёгкий сквозняк и привет! Я надеялся, что это лайт вариант, но ближе к вечеру я как-то неудачно повернулся, показывая что-то артистам и понял, что не могу стоять на ногах. Остаток репетиции я сидел в зале морщась от боли. Мне вызвали машину от театра и отвезли в гостиницу, сердобольная Даша снабдила меня разогревающей мазью и пластырем с антивоспалительным эффектом...
Часть VIII
Но, не смотря на все старания, утром следующего дня я понял, что не могу встать с кровати. Физически не могу стоять на ногах. Боль была адская. По номеру гостиницы я ползал как тюлень или как Александр Маресьев, которому перебило ноги. С грехом пополам добрался до театра, провел репетицию паралитика, благо основная форма спектакля уже была разработана, свет я поставил на третий день репетиций, и можно было вносить уточнения с места.
Но опыт был совершенно отвратительным. Не иметь возможности бегать на сцену и обратно... Брррр... Врагу не пожелаешь.
Постепенно воспаление проходило, но все равно финал репетиций был для меня лично омрачен таким ограничением, как собственная беспомощность.
Каждую нашу репетицию посещала масса народа. С нами сидела Даша, которую я изначально выбрал на роль Валерии, и даже немного репетировала и разминалась со всеми, приходили посменно фотографы, и все дни безостановочно снимали наши танцы. Приходили артисты театра, администрация, просто какие-то левые люди.
Почти на всех репетициях была прекрасная женщина, Галина Николаевна, педагог театра по сценической речи. Она советовала, подсказывала, помогала мне и ребятам работать со звуком, и очень много и сильно поддерживала нас. Её интерес и внимание к нашей работе подкупало и давало надежду, что то, что мы делаем имеет смысл и может быть понятно и интересно людям.
Следила за тем, что мы делали Анна, девушка-психолог, которая занимается терапевтическим театром, ставит спектакли-тренинги и пишет о психотравматике и патологиях, работает с женщинами. Инстаграмила наши репы вовсю. А мы, по ощущениям, даже не особо замечали их присутствие. Слишком увлечены были друг другом и эскизом.
Лично мне все приходящие к нам люди, совершенно не мешали. Наоборот, это дополнительно мотивировало выкладываться по-полной. Всё-таки люблю я полицедействовать, старые актерские кости погреть в лучах внимания.
Надеюсь, что актерам было не слишком дискомфортно от этого, но, по крайней мере, активно они не протестовали. Поэтому я посчитал, что криминала в том, что я устроил из репетиций "проходной двор", никакого нет.
Эскиз рос, как дерево. На определенном этапе я поймал себя на мысли, что мне жутко нравится то, что получается. Это было красиво, наполнено, глубоко. Я не раз ловил deepовские флешбеки, а это лучшее что может дать мне репетиционный процесс. Ощущение дома и родных людей. Азарта и поиска. Погружения в суть и поиск смыслов в каждом движении.
Мы экспериментировали прямо на репетициях. Однажды сделали "слепой" прогон. Артисты завязали глаза и выполнили всю хореографию эскиза на ощупь. Потом сделали "немой", отказались от текста и эскиз полностью превратился в современный балет. Это было настоящее волшебство. Я про такой уровень взаимодействия только в книжках читал. Когда артист совершает действие, а другой стоя спиной на него реагирует. Точно, вовремя, синхронно.
Магия, блин.
Вообще к прогону возникло ощущение, что ребята могут сыграть этот материал совершенно легко, не напрягаясь, с удовольствием, с почти цирковой филигранностью ходить по струне действия.
История о предательстве и изменах, вдруг обернулась историей об одиночестве, невозможности поделиться своей любовью, от которой разрывается сердце и голова. Четверо самых близких друзей, прошедших вместе через миллион испытаний, ломаются на любви и честности. И отношения, которые выстраивались пару десятилетий, летят в пропасть.
Это прям, моя тема. Дружба и принятие. Любовь и правда. Я исследовал эти штуки в "Арт" и в "Иллюзиях", но, как видно, тема не отпускает меня. Что нужно, чтобы сохранить отношения? Что может дать шанс на понимание?
И самое главное: как часто мы думаем, что любим и дружим, но на самом деле вообще не слышим и не понимаем близких людей?
Именно от этой глухоты моральной, отсутствия эмпатии и случаются истории, подобные нашей.
Часть IX
Но, как и в "Арт" у героев, когда они, наконец, говорят правду, понимают, что все их многолетние отношения не что иное как фейк, появляется шанс на настоящую близость.
А вот дальше все зависит от нас. Захотим ли мы учиться заново понимать, слушать, чувствовать. Или предпочтем уничтожить друг друга и оставить после себя - выжженную землю.
Каждый выбирает сам.
Вот и эскиз получился об этом. Об ужасе и предательстве, которые невозможно пережить. О разрушении и полном крахе всего, что лежало в основе. И о надежде, о поиске друг друга в тумане боли и страха.
Кто знает, вдруг у героев все-таки получится?
Я ставил "13 правил" именно ради того, чтобы у Валеры, Игоря, Инечки и Вовы - получилось. Чтобы дать им хотя бы мизерный процент на любовь.
Это было важно для меня. Потому что каждый режиссер ставит о себе.
Чапаев конечно погибнет, но вдруг именно сегодня доплывет, а?
А мои люди театра, ткали эту историю. Из своих тел, своих нервов и чувств. Вдохновенно, неудержимо, честно и радостно.
Я смотрел, как эскиз обретает актерскую плоть, и не мог насмотреться.
Костя, такой умный и трогательный артист. Человек-улыбка. Большой, сильный, и, при этом, тонкий внутри, какой-то хрустальный. Он сделал своего Владимира уязвимым, но, при этом, очень открытым. Нежно любящий всех участников этой драмы, он, искренне, изо всех сил стремился всё вернуть. Спасти отношения и дружбу. Конечно, ничего не выходит, но как он старается! В какой-то момент артист Агеев настолько растворялся в своём персонаже, что я не мог понять где проходит граница.
Костя идеально владеет телом, умеет превратить его в говорящий символ. Таких артистов как он, я встречал единицы. Кроме того, его тактичность, интеллигентность и готовность пробовал любую дичь, которую я предложу... Это знаете ли, дорого стоит.
Алена, которая боролась в этой работе со мной, с собой, с материалом со всем на свете... Вообще для нее этот эскиз стал испытанием. Но сказать, что она справилась - было бы преуменьшением. Потому что она сотворила то, что кажется невозможным. У режиссера в голове так или иначе есть картинка того, чего он хочет. Он представляет, как и что должен сделать артист, и изо всех сил пытается артиста к этому результату подвести. Но! Иногда случаются чудеса, и артист делает ЛУЧШЕ, чем представляет режиссер.
Алена делала именно так. И я замирал от красоты и боли, которые она творила на сцене. На время я забывал дышать, чтобы не спугнуть волшебство этой удивительной девочки. Ее копна рыжих волос, взгляд, точные и эмоциональные жесты, голос, разящий наповал, электризовали воздух вокруг. Режиссерская "моя преллесссть..."
Коля, скептический, немного циничный, но такой честный и откровенный. Ему тоже было нелегко. Текст пьесы расковырял у него внутри какие-то личные болячки, и ему было трудно впускать в себя все это. При этом он честно шел туда, куда я его тащил, и не брыкался ногами. Он изо всех сил пытался довериться мне, даже через огромный внутренний барьер. И когда у него получилось принять то, что я инициировал... Это было, как вспышка. Человек приходил на репетиции светящийся. Вот прямо буквально. От него сияние исходило. Коля отважно бросался в любые мои предложения, и делал всё уже не потому, что «так надо» и театр — это завод по производству спектаклей, а по любви и жгучего желания сказать что-то важное для самого артиста. Кроме того, я не могу не сказать о его великолепной физической форме. Прыжки, падения, трюки он делал играючи, так словно по жизни так двигается.
Слава, такая беззащитная нежная девочка. Страшно стеснительная и вечно прячущая голову в плечи. Ей предстояло сыграть по сути полную противоположность. Ингу - женщину мстительную, жестокую, абсолютно мертвую внутри. Славе было трудно. Быть может даже труднее чем остальным ребятам. Потому что помимо борьбы со мной и пьесой, она вынуждена была сражаться со своей неуверенностью, и актерским страхами. У нее не всё и не сразу получалось, но мы вместе, раз за разом проходили сложные куски, и понемногу характер Инги стал вырисовываться. Слава сумела быть и отвратительной, и страшной и несчастной... Я смотрел на нее и думал о том, что для режиссера, наверное, нет большего счастья чем артист, изменяющийся от репетиции к репетиции...
Часть X
Заповеди игры
И еще Сережа. Он пришел на репетиции позже остальных, так сказать вольнослушателем. Ну, придумается для него работа – хорошо, нет, ну на «нет» и суда нет. Сергей офигенно двигался, быстрее остальных ловил смысл танцевальных движений, которые я предлагал ребятам на разминках… Потом выяснится, что он танцор и преподаватель… Но какое место для него в эскизе на четырех артистов? А в какой-то день меня осенило! В пьесе есть что-то вроде ремарок. По ним ведется счет баскетбольного матча и озвучиваются правила Джеймса Нейсмита. Я хотел читать этот текст сам. Ну для эскиза вроде бы норм… Но ведь у меня есть еще один артист! Я отдал этот текст Сергею. А потом из ассоциаций родился сам Джеймс Нейсмит - американский тренер, придумавший игру в баскетбол. Его образ стал символом демиурга, создателя этого мира, его правила стали чем-то вроде сакральных заповедей…
Появление в начале эскиза странного человека с баскетбольным мячом и корзиной, строго глядящего поверх голов, стало именно тем недостающим кусочком пазла, благодаря которому эскиз приобрел объем и целостность. Мне сложно это объяснить, но именно оживленная персона Нейсмита, как мне кажется, является ключом к решению этой пьесы. Потому что счет игры в ней, не просто циферки на табло… это пульс игры, динамика и побуждение к действию…
Благодаря Сереже, мне стало это очевидно.
Сергей явно нервничал, очень старался, у него немного подрагивал голос… Потом выяснилось, что это вообще был его дебют в качестве артиста. Но его роль в нашей работе стала чем-то собирающим и неотъемлемым.
Эскиз стал дышать самостоятельно. Оторвался от своего создателя и расправил плечи как атлант…
То есть вы можете понять, как я чувствовал себя? На моих глазах рождалось что-то такое... живое и цельное... Я смотрел и не мог поверить. Передо мной оживал сложный многоуровневый кусок смыслов, идей, образов. Множился, длился, делился на части и снова собирался воедино...
Это было так красиво...
Я почувствовал, что влюбляюсь безнадежно и намертво. Что этот эскиз уже никак не получится забыть, оставить в покое или отнестись к нему как к очередной пробе пера. Он поглотил меня, и мутировал как задания Стерха для Саши Самохиной... Понятийный активатор, чёрт побери...
Выходя вечером из театра, я отчётливо ощущал, как за моей спиной раскрываются крылья.
Не могу не восхититься труппой Иркутской драмы. Когда мы стали смотреть эскизы, я вдруг поймал себя на мысли, что мне по-актерски, попросту, не к чему придраться. Взаимодействие, органика, работа с голосом и телом - всё было на высочайшем уровне. Такое встретить удается чрезвычайно редко. Что ни артист - то бриллиант. Я понял это, когда в очередной раз подумал про себя: "Ух, какой классный артист-артистка! Вот бы с ним/с ней поработать!"...
Потом пришло время показов. И мы увидели сначала эскизы Андрея Шляпина и Коли Бермана. Колин эскиз ностальгический, собранный из всех болевых точек поколения 80х-90х... Трогательный, нежный, очень ироничный.
Действие развернуто в зрительный зал, и зрителю открывается такое красивое и глубокое пространство... мизансцена с женщиной в алом платье на верхнем ярусе, под песню "Черный тюльпан" долго не отпускала меня своей красотой и многозначностью... Артисты прекрасно поют, играют на гитарах, филигранно партнерствуют...
Андрей же сделал просто спектакль про каждого из нас. Про то, как мы хотим домой, в детство, в то время, когда друзья были лучшими, а жизнь была впереди... Помимо несомненного режиссерского успеха, меня наповал размазало актерской органикой. Артисты среднего и старшего поколения были настолько точны, естественны, что я даже растерялся. Они идеально чувствовали жанр, и не позволяли себе ни грамма кривляний или позерства. При этом не играли "в детей", а были собой. Взрослыми людьми, которые помнят, что были детьми. И это было завораживающе. А когда в финале заиграла песня Паши Фахртдинова, я заорал от восторга и важности момента.
Каждому из нас нужен такой спектакль. Чтобы не забывать о том самом и не только...
Часть XI, заключительная
На следующий день "отстрелялись" остальные.
Женя сделал эскиз по «Папе», к которому у меня особая любовь, и пристальное внимание. С лёгкой руки Насти я считаю трилогию Зеллера одним из лучших драматургических произведений последнего времени. Поэтому к жениному эскизу я изначально был предельно внимателен. Режиссёр сделал ход конем и отдал роль Отца молодому артисту. Тому самому Сергею, которого я хотел изначально взять в свой эскиз. И мир разрушающегося сознания старика так точно и оригинально оказался отражен через актерское существование молодого парня, что... Я искренне согласен с жениной интерпретацией. Вообще, мне теперь кажется, что его решение идеально совпадает с моим ощущением от этой пьесы.
А Витя делал парафраз истории о Синей бороде. В подвале театра. И это был, наверное, самый стильный эскиз. От красоты буквально резало глаза... Ножом. (Кто в курсе, тот поймет). Свет, атмосфера, миллион красивых женщин, изгибающихся в арках, подсвеченных синим светом... Совершенно сумасшедшей красоты артист, игравший Синюю бороду. Такой органичный, трогательный. Но, конечно, самый большой шок — это девушка, которая играла Слепую. То, что она вытворяла с залом - не поддается описанию! Это была полная, абсолютная власть. Хотелось остановить время, и смотреть на нее, смотреть, смотреть...
В общем, я думаю вы поняли, что все эскизы были очень разными, но при этом очень удачными и профессиональными. Настолько крутыми, что по итогу директор театра пригласил нас всех в свой кабинет и предложил всем пятерым подумать, что нужно, чтобы наши зарисовки стали полноценными спектаклями...
Так что есть шанс, что наша работа в Иркутском драматическом, ещё не закончена...
Потом нас возили на Байкал, от пуза накормили в местном ресторане, показали местный театр авторской песни... Сделали наше пребывание в Иркутске максимально насыщенным и разнообразным. Наверное, это первая лаборатория где всё настолько продумано, удобно, комфортно для работы и заботливо. Организаторы буквально подумали о каждой мелочи. От банального отдыха для режиссеров после репетиций до, непосредственно, творческого процесса.
А «13 правил»… Ну что «13 правил»? Просто очередной, очень важный этап в моей творческой жизни. Ведь невозможно оставаться тем, кем ты был раньше если случаются такие вещи.
Такая жизнь. Такая красота. Такая глубина. Такие люди.
Просто, пусть это не умрет. Хотя, теперь, внутри меня растет иркутский кедр и течет Ангара и шепчут мне «Мяч может быть брошен одной или двумя руками в любом направлении» …